«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг. - Эдуард Камоцкий

Люди к людям относятся по-людски.

Вся склока, которая идет сейчас по поводу перемещения или сохранения захоронений и памятников, поднимаемая и с той, и с другой стороны, ведет только к отчуждению народов, к реанимации вражды. Кто-то это считает нужным подогревать, чтобы, проявляя заботу о костях, было легче управлять живыми, и посылать людей на новые полигоны смерти.

Нашим друзьям – Ольге Лиоренцевич пришло сообщение, что найдено место гибели её отца. В лесных, заболоченных дебрях смоленского края поисковиком энтузиастом Андреем Мясниковым был обнаружен окопчик с двумя останками. При одном из них был полусгнивший медальончик, по которому определили, что принадлежит он Георгию Николаевичу Лиоренцевичу. Косточки собрали и положили в гробы. Его детям пришло приглашение на торжественное перезахоронение. Теперь, вспоминая отца, его дети представляют себе место его гибели и его могилу.

Более полувека тому назад, там шли жестокие бои, высотки переходили из рук в руки, погибшие оставались на месте гибели на чужой стороне. За прошедшее время на месте боев вырос лес, и в этом лесу Андрей нашел пропавших без вести, но нашелся медальончик Георгия Николаевича, и он, хоть и через 55 лет, вышел из безвестности, а его товарищ так и ушел в неизвестность.

Обуянная чувствами Ольга написала отцу письмо, она рассказала не только о себе, но и о его внуках и даже правнуках, все подробно ей хотелось ему поведать, взрыв эмоций вылился в стихо творение – с её разрешения привожу это письмо целиком.

Отец, прошло так много лет,                            и вот теперь Твой знаем след…Ты честно прожил жизнь свою —                            нас защищая, пал в бою.И мы хотим держать ответ:                           тебя достойны, или нет?Когда тебя на сборы взяли,                           мы рано утром крепко спали,Вся голоштанная команда:                            Евгений, Ольга, Александра.Была война, но мы в Сибири                            не сытно, но спокойно жили.Потом была УРА! Победа,                            но след твой затерялся где-то.Мы ждали, верили, писали                            и в Беларусь переезжали.Потом нас жизнь поразбросала,                            хлебнули трудностей немало.Учились в школе – всем нам дали                            по окончании медали.И, жаждой знания влекомы,                            мы получили все дипломы.Так, двое старшеньких, к примеру,                            прошли свой путь, как инженеры:Коль в космос спутники летели —                            мы к ним касательство имели,Взмывали в небо самолеты —                            мы в этом понимали что-то.А младшая людей лечила,                            и в это душу всю вложила.(Когда Ты на войну ушел,                            она пешком пошла под стол.)Мы все имеем, без сомненья,                            всегда почет и уваженье,Богатства мы не наживали,                            мы лишь друзьями обрастали.Мы жили, веря и любя…                            Пять внуков, Папка, у тебя.Марина – внучка, видит Бог,                            и по призванью педагог,И, на себе не ставя точек,                            взрастила сына и двух дочек.Георгий – внук – другим в пример,                            сверхэрудит и инженер.У Гоши руки золотые,                            такими славится Россия.И уверяет нас молва:                            под стать рукам и голова.Внук Алексей в Москве врачует                            и трех защитников годует.Он свой досуг проводит ярко —                           в порогах водных на байдарке.Он сам построил себе дом —                           пусть будет долго счастлив в нем.Внук Михаил что натворил!                           В Берлине дочку народил.Был летчиком, стал бизнесменом.                           Пусть будет счастлив непременно!А меж Россией и Германией                           всегда пусть будет понимание.Внук Глеб погиб во цвете лет,                           но он в душе оставил след.Наверно встретились вы с ним,                           а мы… вас помним и скорбим.Давно в Самаре Мама спит,                           березка сон её хранит…Но – арифметика такая —                           сейчас мы правнуков считаем.Здесь Софья, Анна и Ариша.                           Здесь Клер – подарочек от Миши.Никита, Яков и Роман,                           Данилка – школьник – меломан.Четыре правнучки уже                           в своем имеешь багаже.Четыре правнука – героя,                           и все нам нравятся не скроем!Нет у тебя ветвей плохих,                           спокоен можешь быть за них.И дерево твое растет,                           и зеленеет, и цветет!Пора уже сказать, кажись:                           спасибо, Папочка, за жизнь!Мы все дружны. Одна команда:                            Евгений, Ольга, Александра.

Рассказывая в письме о потомках Георгия Николаевича – о его детях, внуках и правнуках, Ольга рассказывает и о нашей стране, о том, как, приложив старания, дети фронтовой вдовы имели возможность получить образование и достойно продолжить его родословную.

А я только что сказал, что не надо реанимировать старые захоронения, что это будит шовинизм. Жизнь противоречива. В потомках Георгия Николаевича перезахоронение его останков шовинизм не возбудило, а души обласкало и облагородило.

Склоку поднимают, и шовинизм будят руководители государств. Особенно это касается захоронений по горячим следам на площадях освобожденных городов. Конечно, хоронить людей на чужой городской площади – это как поставить веху своего присутствия. Памятники можно ставить где угодно, а вот хоронить следует на кладбище. Но что сделано, то сделано, и это уже не вехи, а памятники истории. Тем более что это сделано по горячим следам, как реакция на только что прошедшие битвы.

Я знаю только три места, где захоронения на городской площади исторически оправданы – это Марсово поле в Петрограде, как веха свержения самодержавия, Красная площадь в Москве, как веха Великого эксперимента, и центр Берлина, как веха конца Мировых войн. Это я знаю только три места.

Завод.

Германский контингент

После войны на территорию городка привезли из Германии конструкторское бюро по разработке авиационных двигателей (ЮМО и БМВ) из города Дессау. Привезли целиком оборудование и персонал с семьями и своей мебелью. Привезли даже парикмахера и школьных преподавателей, т.е. город Дессау, как спец. контингент, перебазировался на Управленческий.

Городок наш был благоустроенный, – он предназначался для работников управленческого аппарата строительства ГЭС. Теперь здесь поселили немцев.

Про завод мне рассказали мои новые друзья в комнате общежития, где я поселился.

В отделе кадров меня определили в ОКБ (опытное конструкторское бюро), т.к. с моей специальностью в цехе делать было нечего. Сказали, что пропуск на завод мне выпишут через три дня, а пока я должен устроиться в общежитии, прописаться и встать на военный учет

Когда меня принимали в отделе кадров, то, извиняясь, сказали, что сейчас на заводе возникли затруднения с жильем, и мне придется поселиться в общежитии. Как потом я узнал, до этого инженерам на заводе действительно давали комнаты. Основной состав завода был немецким, и к инженерам по немецким меркам относились, как к инженерам. В год моего приезда началось комплектование русского состава, и профессия «инженер» стала массовой. После этого комнаты давали только семейным. Так в общежитии я и прожил до тех пор, пока не обзавелся семьей.

Через проходную завода я прошел 1-го апреля.